Поединок-рассказ без героя.

Дым на небе, дым на земле.
Вместо людей машины.
(В. Цой)

...Я стоял на краю песчаного карьера, всматриваясь в разросшиеся внизу низенькие деревца вперемешку с кусками проржавелой арматуры, обломками породы и одуванчиком. Где-то там, среди черных лужиц, покрытых маслянистой нефтяной пленкой, и жухлой травы лежал тот, первый. Его боль уже жила во мне... Я провел рукой по слипшимся от крови волосам и невольно сморщился. Да-а-а-а... пробит череп и сломана правая рука. А все жив, надолго ли? Глаза устали от пестрого разнообразия, и я перевел взгляд на небо, где сталкивались в схватке какие-то птицы. Кровь... кровь на небе, кровь на земле. Кровь крылатым, кровь тем, кто никогда не коснется солнца. Для ненависти нет гравитации. Она для всех, даром, и пусть никто не уйдет... Да, уже никто не уйдет. ...Лес был юным. Он еще не избавился от юношеских прыщей... Ха! Сушняк и прошлогодняя трава противно чавкают под ногами, а из цветов растут только душные венчики бузины и головки физалиса. И даже спрятаться негде. Орешник такой тонкий, а ели редкие. Но так даже лучше, ему ведь тоже спрятаться негде. Где он? Вот бы узнать... Ведь теперь нас только двое. А где-то там, в глубине карьера лежал первый, и его боль, тупая и тянущая, уже жила во мне. Я разорвал подол рубашки и перевязал руку. Белоснежный обломок кости слегка заветрилось развороченое мясо. Да... его боль. Сломана рука и пробит череп. Кинжал придется взять в левую. Теперь нас только двое. ...Мне иногда кажется, что у меня глаза на затылке, что я способен слышать всю планету разом. Смотрю в глубину неба, ловлю перекрест воздушных потоков, а сам слышу, как он продирается по лесу: вот чавкает под ногами грязь, а вот хрустнула ветка, а это... Вижу, как вздрогнуло и забилось в агонии деревце, с которого он сорвал лист. Машинально сорвал, помял и выбросил за ненадобностью. Вот так и жизнь с людьми, помнет... и выбросит. Отжил свое, хватит. Я инстинктивно вытащил кинжал. Кованая ручка приятно холодила ладонь. Здесь достаточно одного удара. Это даже не самооборона. Это правила. Это- жизнь. ...Я чувствовал его взгляд, продираясь сквозь заросли орешника. Чувствовал, что он приготовился, мои мышцы напрягались в унисон его мускулам. Чувствовал солнце и ветер по коже, свет в глаза. На обрыве! Что ж, так даже лучше. Правая рука болталась на перевязи беспомощным обрубком, а левая робко сжимала кинжал. Я успокаивал ее, словно малого ребенка: "Ты справишься, попробуй, я верю в тебя..." Что за блажь... но я никогда еще не дрался левой. Его взгляд пробил меня насквозь, раздробил кости и запульсировал где-то в области селезенки. Дыхание перехватило. Такой взгляд нельзя не заметить. Так смотрит хищник на жертву, человек на вкусный обед. Я словно услышал, как дернулись его слюнные железы, выпустив очередную порцию жидкости. Облизал пересохшие губы. Черт, кажется, перенимаю его привычки. Но... уже не имеет значения. Ничто уже не имеет значения. Да минует меня чаша сия, господи... Он стоял ко мне спиной, но я чувствовал его взгляд. Страшный, обжигающий, безразличный. Почему он не боится? Почему не боится, как боюсь я. Господи, как страшно умирать, господи, как страшно убивать. Как страшно ...Страшно всаживать человеку кинжал в шею чуть пониже затылка. Знаете ли вы, что кожа надрезается с едва заметным жирным всхлипом, а провести кинжал внутрь совсем не трудно, там почти нет костей. А сухожилия? Знаете, что они рвутся с сухим пф-ф-ф, и звонко лопаются напряженные мышцы под острием. Знаете? Я знал это. Знал ли? Я услышал, как воздух вспорол его прыжок и инстинктивно выбросил назад руку с зажатым в ней кинжалом. Лезвие мягко вошло в ткани, и я повернул его пару раз для верности. Падая с обрыва я, сам не знаю как, увидел завершение птичьей схватки. Сильный уносил в когтях слабого. На земле победителей не было. Как я это видел? Говорю же, у меня глаза на затылке. Его боль... моя боль ...Наша? Кровь на небе. Кровь на земле. Кровь на траве и на солнце. Темноту мы встретили вместе. Конец! ----------------------
Автор: Тень.